Cвидетельства очевидцев

Инокиня Мария, насельница Горненского монастыря

Я присутствовала на схождении Благодатного огня многократно, кажется уже пятнадцать раз. Особенно мне запомнился тот год, это, может быть, было лет десять назад, когда я с большим трудом вошла в Храм, потому что было очень много людей, и подойти близко к Кувуклии было очень, очень сложно. Огонь еще не сошел на Гроб Господень, еще Патриарх его не вынес.

Это было время ожидания. И я повернулась лицом направо и вдруг увидела, что совсем рядом со мной толпа людей, огромная, которая там стоит, горит огнем. Притом все горит - руки, головы, спина, волосы, все. Они стоят просто в огненном шаре. И при том, это не просто был шар огня, а пламенеющий, пламя, языки везде были. Этот шар огня был довольно большой, имел величину около полутора метров.

И первая мысль, которая у меня возникла в тот момент, я подумала, говорят, что никогда пожара не было. Потому что действительно во всех книжках, во всех статьях о Благодатном огне говорят, что столько огня, все зажигают свечи, но пожара никогда не было, никаких свидетельств о том, что что-то зажглось или кто-то сгорел от огня. Потом, очень скоро, все вдруг исчезло. Люди как стояли, так и стоят. И у них нет никаких следов того, что они горели, что они стояли в пламени огня. Я не могла понять, что это такое, просто у меня мысли не двигались.

И только со временем, потом, через даже, может быть, долгий срок, поняла… мне было не понятно, почему никакой реакции не было, почему они не кричали, что они в огне стоят. Они просто не видели. Теперь я могу себе представить, как горел куст неопалимой купины, когда Господь призвал из него пророка Моисея на служение еврейскому народу, и каким огнем горела Неопалимая Купина.

Сергей Котенков, Москва

Наконец начинается Крестный ход вокруг Кувуклии. Боже, как же медленно иерархи обходят Кувуклию…первый, второй, наконец третий круг… Процессия останавливается у входа в гробницу Христа, у кого-то сдают нервы и там начинается возня: некоторые паломники пытаются прорваться поближе к Патриарху Феофилу…Нехорошо, полиция закрывает Патриарха живым щитом. Наконец его разоблачают, обыскивают на предмет «спичек», и он остается в одном белом подризнике.

Преклонив голову над низким входом, под крики греков «Аксиос!» («Достоин!»), Патриарх Феофил заходит в Кувуклию. Время останавливается…

Всё усиливающиеся вспышки синеватого цвета как молнии пронизывают пространство Храма и мелькают на его стенах. Храм затихает. Каждый сосредотачивается на своей молитве, каждый стремиться помочь Патриарху, ибо сейчас он нуждается именно в такой поддержке… «Ослаби, остави, прости, Боже, прегрешения наша, вольная и невольная, яже в слове и в деле, яже в ведении и в неведении…»

Вновь потянулись тревожные минуты ожидания… И в этой относительной тишине Храма словно Огненная птица вылетает прямо напротив нас из окошка Кувуклии Благодатный Огонь. Миг - и весь Храм оглушает единый выдох-крик. СВЕРШИЛОСЬ! Алиллуия! Бог не оставил людей! А значит, еще год будет жив род человеческий!... Через мгновение начинает истошно звонить колокол. Небольшая пауза, это арабские мальчики зажигают пучки своих свечей от свечей, только что переданных из Кувуклии, и быстро бегут по проходам во все концы Храма, на улицу, атриум…Полиция сужает уже ненужные проходы, а волна Огня стремительно, за считанные мгновения преодолевает пространства Храма и надвигается на нас. Все тянут вперед руки с пучками свечей, и священники и миряне, примуществ нет ни у кого. Миг – и полыхают наши свечи.

Отвожу руку с зажженным своим пучком назад, мгновения, и у всех позади уже полыхают свечи. Невероятно. Чтобы зажечь обычным огнем свечу в храме, нужно несколько секунд, иногда это даже не удается сделать с первого раза. А здесь, кажется, что Огонь зажигает свечи даже не притрагиваясь к ним, и это невозможно остановить…

Ликование людей невозможно описать никакими словами. Благодатный Огонь действительно не обжигает первые минуты, хотя в это очень трудно поверить своим земным человеческим нутром, сначала я даже отдергиваю голову. Но Он действительно не обжигает, и не опаляет фитили свечей! Они остаются белыми!

Подвожу пылающие свечи к подбородку, пламя еще не очень горячее, щелкаю камерой и… Пламя Благодатного Огня не обычное, и не только потому что не обжигает первые минуты, покуда 40 раз не скажешь:«Кириэ, элейсон!»(«Господи, помилуй!»). А еще потому, что свечи не горят обычным спокойным 2-4 см огнем, а его высота 10-20 см и оно ЖИВОЕ, постоянно развевается в разные стороны, даже когда нет никакого дуновения воздуха. И оно не отбрасывает теней!

Через несколько минут свечи начинают потихоньку тушить, т.к. пламя становится обжигающим, и лучше отойти в более свободное место, что и делаю, отойдя в арку сбоку от католического придела. Зажигаю все свои 6 пучков по 33 в каждом по числу земных лет Спасителя. Опалив все свечи, начинаю тушить все 6 пучков, но не тут-то было! Сколько я ни дул на них, затушить так и не смог. Помог мимо проходивший грек, с которым на «три-четыре», не с первой попытки, мы таки затушили их…

С трудом выходим из Храма. Да, мы стали свидетелями одного из Чудес Православия! Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе!

Люди запустили человека в космос, преуспели в изобретении методов наиболее быстрого и эффективного уничтожения себе подобных, но, несмотря на весь «научный прогресс» так и не приоткрыли тайну и не нашли объяснение Чуду Благодатного Огня, равно как и чуду происхождения человека. Просто потому, что для этого надо признать и поверить в Бога, а это уже никак не стыкуется с «прогрессом».

Вечером идем на Пасхальную службу в Храм Воскресения, а завтра Пасхальное разговение и пробуем вино из Каны Галилейской, где Господь совершил свое первое чудо, превратив воду в вино, которого не хватило для свадебного торжества...

Ян Савицкий, Владивосток

Иерусалимский Патриарх Ириней останавливается перед входом в Кувуклию. Его обыскивают на предмет наличия спичек, затем вручают ему четыре больших пучка свечей. Вижу, как он вошёл в Кувуклию. Снимаю камерой на вытянутой руке. Впереди целый лес таких же рук с видеокамерами и пучками свечей. Время - 14.00. Храм пронизывают сотни ярких всполохов. Представляю, как Патриарх сейчас становится на колени перед тридневным ложем Спасителя и начинает читать особую молитву, по которой сходит Благодатный Огонь.

Замечаю, что поведение людей в Храме меняется - гул стих, многие сосредоточились, сконцентрировались на своих молитвах. И сам вдруг вспоминаю, что по преданию, если Благодатный Огонь не сойдёт, то все находящиеся в храме погибнут! А ведь не сойти он может и из-за моих личных грехов! Ловлю себя на мысли, что сейчас на моём месте мог бы стоять гораздо более достойный человек! Стало жутко.

Отовсюду слышится: "Господи! Помилуй!". Ещё секунда - и вдруг неожиданно чувство стыда и страха, каким то независящим от моего сознания образом, начинает трансформироваться в непередаваемое словами прекрасное и сладкое чувство, не назовёшь иначе как Божественной Благодати!

Я об этом ощущении раньше ни у кого не читал и не был готов к нему, но могу поклясться, что помимо меня, это неземное чувство соприкосновения с Божественным испытали сотни, тысячи людей находившихся в храме! Как будто волна ОГНЯ ДУХОВНОГО, вспыхнув в Кувуклии, радиально растеклась по всему храму, наполнив Благодатным Светом сердца паломников.

Я уверен, что только ради этих нескольких секунд стоило приехать в Иерусалим, провести ночь почти без сна на холодном полу Храма и простоять 6 часов в жуткой тесноте и духоте! Все, кто испытали это небесное чувство, никогда его не забудут. Как я выяснил позже, многие приехали в Иерусалим во второй, а кто и в третий раз на церемонию Схождения Благодатного Огня не для того, чтобы подержать руки в не обжигающем пламени свечей (это даже как-то глупо!), а именно ради этих секунд истинного счастья!

Ефимов Дмитрий, главный редактор "Воскресной газеты", Уфа 2005

В половине девятого утра выезжаем из гостиницы. В автобусе нам раздали специальные бейджи-пропуски с печатью иерусалимской полиции. Без них сегодня в храм Гроба Господня не попасть. Предупредили, что их могут сдернуть: желающих увидеть чудо значительно больше, чем храм может вместить. Люди пытаются еще с вечера остаться где-нибудь в храме. В прошлом году, рассказывают, один русский священник спрятался в армянском притворе. Его выдали полиции. Но он не сдался и перебрался в туалет, потом полтора часа просидел в шкафу для хозяйственной утвари. Но дождался!

Улица Давида вся заполнена толпой. Не пройти! В сопровождении полицейского идем в обход. На пути встречаются три военных заслона, где проверяют пропуска. Наконец, площадь перед храмом! Полно полиции и вооруженных автоматами солдат. С девяти часов людской поток вливается в ворота храма. Быстро идем туда, где, вроде бы, отведены места для нашей делегации. Неожиданно вход в это помещение перекрывают. Бежим дальше. Метрах в двадцати от Кувуклии приходится остановиться рядом с огражденным решетками проходом, где хозяйничают полицейские.

Впереди виден просвет между колоннами: там находится площадка перед Кувуклией. Скоро все пространство вокруг и сзади заполняется людьми. Место у ограждения, на которое можно опираться, приходится уступить пожилой монахине. Люди стоят плотно, впритык друг к другу. Время течет очень медленно. Стоит гул, иногда раздаются какие-то отчаянные крики, детский плач. Ноги затекают, начинает болеть спина.

11.20 местного времени. По традиции сейчас, после осмотра внутреннего помещения Кувуклии израильской полицией (до этого много веков это делалось турецкими стражниками) на предмет поиска средств зажжения огня, часовню опечатывают огромной восковой печатью. Это еще и символично: после погребения, боясь похищения тела Христа, члены иудейского синедриона попросили Пилата опечатать гробницу и поставить стражу. И это стало потом одним из доказательств чудесного воскресения Спасителя.

11.40. Впереди раздались громкие крики. В просвете между колоннами замелькали куски разноцветной материи, видны торсы молодых арабов, которые взобрались на плечи друг другу и скандируют слова славы Иисусу Христу. Бьют барабаны. (Потом вся эта шумная "дискотека" будет повторяться еще несколько раз).

Около 12 часов начались шествия священников. В 12.30 под сводами и на стенах храма появились первые быстрые беззвучные блики-сияния. Потом они неоднократно пропадали и появлялись вновь. Народ запел псалмы на греческом и русском языках. Около двух часов с Кувуклии сняли печать и внесли в пещеру большую лампаду, в которой должен загореться главный огонь и 33 свечи.

В 14.00 к воротам Кувуклии подошел православный иерусалимский патриарх в нарядных белых ризах. Его раздели, чтобы было видно, что он не принес с собой ни спичек, ни зажигалки. В 14.05 он зашел в Кувуклию и начал молиться. Эмоциональное и физическое напряжение достигли предела. Люди стали кричать по-гречески, подбадривая патриарха. Только православный патриарх может вызвать чудо появления Благодатного огня, ни разу это не получилось у католиков. Однажды за эту миссию взялись армянские священники, в результате огонь исшел из колонны, возле которой стояли православные.

14.30 Блики и сияние на сводах усилились. В районе Кувуклии раздались крики и замелькали огоньки. Свершилось! По проходу с факелами побежали два гонца, зажигая свечи. От Кувуклии тоже стала быстро приближаться огненная волна. Все вокруг подняли свечи и лампады, защелкали фотоаппараты. Наконец, заполыхали и мои тридцать три свечи! Буквально за минуты огнем было охвачено все видимое пространство. Люди смеялись, пели, умывались огнем, не обжигаясь. Зрелище поистине фантастическое, никогда ранее не виданное. В душе возник небывалый эмоциональный подъем. Последние сомнения рассеялись. Бог благословил людей!

Протоиерей Виктор Сергеев, настоятель Пантелеимоновского больничного храма, при поликлинике автозавода Ижевска

Чудо схождения Благодатного Огня трудно описать словами. Сначала, при подходе к храму Воскресения Господня, царила суета, напряжение, крики арабской молодежи, повсюду израильские полицейские. Когда наступило время - подошел Иерусалимский Патриарх Ириней. По правилам, полицейские должны разоблачить его. Митра, жезл, одежды Патриаршего достоинства - все отлетело, началась потасовка, сутолока. Что будет, чем это все закончится? Сойдет ли Огонь?

И вдруг все стихло. Тишина. Миг – и уже всеобщее ликование. Вот он – Огонь, везде, по всему храму, распространяется по свечам молниеносно – и не жжет, горит ровно и тепло. Звонит колокол. И слезы удержать невозможно. Это действительно чудо Божие. Воистину Благодатный Огонь зажегся - и наши сердца зажег. И все как-то сразу умирилось. И радость просияла в людях. И словно кончилось среди людей всякое разделение – все стали братьями. Вот этот момент удивительный, это воспоминание на всю жизнь.

Иеромонах Роман (Матюшин)

Сегодня все едем на Благодатный Огонь. Укрепи, Господи! Стоять (или висеть в толпе) придется более шести часов. …Как на вокзале! Кто на чем сидит. Кто где стоит. Дети, мужчины, женщины (растрепанные, без косынок). Прикладываюсь к Престолу. Бабуси сидят, опираясь о Престол спинами. Матушка Иулиания усаживает меня на захваченный с собою стульчик, спаси ее, Господи! — сама она стала на колени на мраморный пол.

Свист, вой, крики (из Храма), в алтаре потише. Барабанный бой. Но это, видимо, только начало. Шум то глохнет, то нарастает. Все это, в ожидании Патриарха, нужно слушать 4-5 часов. …Шум переполненного стадиона. Топот ног. Арабы скандируют: "Наша вера правая — вера Православная!" Снуют подростки в греческих рясах — семинаристы. И, конечно же, фотографы, журналисты, операторы…

Время идет. Напряжение нарастает… Снова барабаны, колотушки, сирена. Танцевальный ритм, хлопки. Каждый выражает радость, как может… Громкие хлопки — аплодисменты. Появляется Патриарх. Духовенство. Греческий флаг. Достаю чуть погнутый пучок свечей. Передаю стул матушке Иулиании, иду к Престолу… Патриарх отдыхает в кресле. Гроб Господень запечатан огромной восковой печатью.

Начинается крестный ход. Заколыхались хоругви, фонари. Неровные ряды духовенства направляются к Кувуклии. Ее стены до самого верха облеплены людскими телами. Люди, люди, люди… Оцепление полиции, семинаристов, паломников, дети на их плечах. Все смешалось. Где-то пляшут. У стены вспыхнула массовая драка. Арабы… Греческие монахи тоже не лыком шиты. Участвуют в потасовке. Страшный шум. Нужно орать на ухо, чтобы было слышно.

После крестного хода удается зацепиться за железную решетку, снимают печать. Разоблаченный Патриарх входит в Кувуклию. Гул стихает. И вдруг — нет, это нужно видеть! — засверкало, заблистало! Вся Кувуклия осветилась голубым огнем. Заходили, заполыхали молнии. Визг, вой, рев восторга. Выходит Патриарх с зажженными пучками свечей, благословляет народ. Тысячи рук протягивают свечи в его сторону. Миг — и Храм наполнился Огнем. Благодатным Огнем. Кто — плачет, кто — смеется. Глажу этот Огонь — не обжигает. Голубые молнии сотрясают, пронзают Кувуклию. Свечи быстро гасят. Дым. Огонь. Слава Богу! Еще один год поживем. Начинаем выбираться. В этом году Благодатный Огонь сошел очень быстро.

Иерей Олег Вифлянцев, Москва

Напряжение нарастало и, казалось, достигло высшей точки. Крик и шум стояли невообразимые. Обычно после того, как Патриарх входит в Кувуклию, наступает гробовая тишина и напряженное молитвенное ожидание, кажется, тянется целую вечность. На этот раз всё было по-другому. На этот раз было ощущение, что Благодатный Огонь может сойти даже до того, как Патриарх войдёт в Кувуклию, что Он уже здесь.

Тут возникла потасовка одного священника с полицейским, по-видимому, потому что тот слишком грубо его толкнул, они кричали друг на друга довольно долго. Крик и шум и отдельные возгласы, кричащие о чём-то, были слышны отовсюду.

Говорят, что ожидание благодатного Огня бывает от 10 минут до часа, и что в это время человек как бы проживает всю свою жизнь. На этот раз ожидание длилось не больше минуты.

Патриарх вошёл в Кувуклию. Я посмотрел на часы - было ровно 2 часа. Как только он вошёл внутрь, - все колокола Храма Святого Гроба Господня ударили в такой напряжённый, истошный молитвенный набат, которого я никогда ещё не слышал, ни до, ни после. Звон стоял такой, что стёкла дрожали. В то же мгновение мгновенно выключились все электрические софиты телерепортеров и множество других ламп, как будто чья то мощная рука опустила рубильник. Но никто (из людей) электричество не выключал... Это было явное чудо.

Через несколько мгновений Патриарх появился в дверях Кувуклии с пучком горящих свечей. Он весь сиял и от него самого как бы исходил свет. Взрыв ликования вместе с огнём быстро распространялся от Кувуклии - все взоры были обращены туда, и почти никто не заметил, как Огонь пошёл и с другой стороны, когда я взглянул на алтарь храма Воскресения несколько мгновений спустя, то увидел, что у всех греческих священников, стоящих у алтаря, уже ярко горели пучки свечей ещё до того, как до них дошёл огонь от Кувуклии, а батюшка в облачении стоял на горнем месте алтаря с двумя ярко полыхающими пучками свечей в высоко поднятых руках - по-видимому, у него свечи вспыхнули вместе с Патриархом, но в алтаре храма Воскресения. Это было второе чудо.

Патриарх Ириней возвращался в алтарь с пучками горящих свечей, весь храм моментально вспыхнул Огнём, который не обжигает, взрыв ликования и восторга под звон колоколов, весь храм мгновенно наполнился дымом до самого купола, и только яркий луч солнца прорезал его. В этом виделось что-то неземное и возвышенное.

Игорь Мещан

Пытаясь занять место поближе к Кувуклии, мы протиснулись почти к самому барьеру. Народ стоял плотно, тесно прижавшись друг к другу. Никакой речи о том, чтобы выйти или присесть, уже не было. Уже с половины седьмого утра мы стояли по стойке смирно в толпе почти у барьера с правой стороны от Гроба Господня. Нам было сложно стоять и дышать, о времени совсем думать не хотелось. До сошествия Огня оставалось примерно семь часов.

После двенадцати время поползло настолько медленно, что стало ощущаться его неспешное проворачивание, как старого мельничного жернова. Последние полчаса, которые прошли с момента прихода последнего гостя у армян до появления православного Патриарха Иерусалима, мне показались, по меньшей мере, сутками. После четырнадцати часов ожидания - время исчезло, никаких ощущений не осталось, и только одна мысль билась в голове - скорее!

Наконец снова послышались удары турецких палиц о камень, и появился Патриарх Ириней. У него было удивительно спокойное и радостное лицо. Он улыбался и спокойно шел, будто не замечая напряженно стиснувшегося со всех сторон народа, как будто не было барьеров и “турков” с палицами, прокладывающих ему путь. Патриарх удалился в алтарь переоблачаться перед сошествием Благодатного Огня.

Начался обход патриаршего “крестного хода” вокруг Кувуклии. Время прекратило ползти, а стало останавливаться. На третьем круге оно остановилось окончательно. Казалось, что исчезнувшие с правой стороны от Гроба хоругви не появятся уже никогда. Исчезло пространство и время, я не чувствовал ни ног, ни рук, которые уже много часов оттягивала сумка со свечами, весь превратившись в один большой глаз, смотрящий на угол Кувуклии, откуда должны появиться хоругви. Они появились и застыли между входом и православным приделом.

Патриарх вошел в придел Ангела. Я стоял абсолютно с пустой головой. Только вдруг мелькнула мысль или кто-то рядом выдохнул: “Господи, хоть бы сошел, а то...”

И вдруг удар! Так бывает, когда прилетаешь на юг, выходишь из холодного кондиционированного воздуха самолета на трап и тебя внезапно обдает жаром южного зноя. Фонтаном брызнули слезы из глаз. Одновременно я увидел отблеск огня у входа в Кувуклию, откуда появился Патриарх и услышал многотысячный выдох-крик толпы, приветствующей чудо Господне.

И вот уже первый человек побежал к выходу с факелом из спаянных тридцати трех свечей по количеству земных лет Спасителя. Мы невольно двинулись к Гробу, стараясь перехватить кого-нибудь, чтобы зажечь наши свечи. Лишь с четвертой или пятой попытки нам это удалось - какой-то юноша трясущимися руками держал пылающий пучок свечей, а наши свечи из десятка протянутых к нему зажглись.

Выйдя на площадь перед храмом, заполненную народом, мы обернулись - от Гроба Господня текла огненная река. Чудо свершилось, отрицать это невозможно. Огонь сошел, значит, жизнь продолжается! Улицы старого города были полностью забиты народом. Пробираясь через плотную толпу к зданию русской миссии, мы всюду видели людей с горящими свечами в руках, казалось, что горит весь Иерусалим. Говорят, что даже у арабов это называется “праздник огня”.

Огонь сошел, Господь явил видимым образом Свою Силу, закончился покой Великой Субботы - и сразу почувствовалось приближение Воскресения Христова - Пасхи.

Александр Сегень. Пасха в Иерусалиме

Появились арабы-христиане, прежде я уже читал о том, как они буйствуют перед явлением Благодатного Огня, и потому мне не показалось их разудалое поведение чем-то ужасным или оскорбительным. Они грохотали барабанами и улюлюкали. Наша бедная Надя кричала вместе с ними, стоя при муже и сыне где-то совсем близко от Кувуклии. Потом арабы стихли, и уже ничто не предвещало, что Огонь явится.

Пийдемо в гостыныцю, там свий огонь запалымо, - сказала одна из украинских девушек за моей спиной.

В следующий миг высоко под куполом храма что-то зажглось и стало пульсировать, как пульсирует кровь, вырываясь из разрезанной вены. Затем на одной из стен стрельнула зарница, подобная фотовспышке. За ней - другая, третья, и вот уже по всему храму заиграли зарницы. Те самые, о которых писали со времен Средневековья, когда еще не была изобретена фотовспышка. Я посмотрел на часы - было 14-30 по московскому времени. Я полагал, что Огонь явится вот-вот, но ошибался. Зарницы, помелькав, исчезли, будто затаились, и вновь стали вспыхивать только минут через двадцать. - Пиротэхника! Светомузыка! - раздалось у меня за спиной весьма скептическое замечание. «Должно быть, так же теперь думают и католики», - подумалось невольно.

Но эти мысли уже были как будто-то чьи-то не мои, потому что всё существо с каждым мгновением начинало всё больше трепетать в предчувствии самого главного события в жизни. Я оглядывался по сторонам и не видел лиц, потому что за лицами и очертаниями людей угадывалось гораздо, неизмеримо большее, чем сей мир.

Зарницы отныне не утихали, они вспыхивали то там, то здесь, то близко, то далеко, они играли в храме, складываясь в разные квадратики, треугольнички и кружки, мелькали и прыгали. И я стал тянуться в сторону Кувуклии своими пучками свеч, мечтая, чтобы у меня Огонь зажегся сам. Я более не думал ни о католиках, ни об украинках, ни о полицейских, ни о ком и ни о чем. Мечта тянула и устремляла всего меня туда - в сторону Гроба Господня, в который уже вошел Патриарх Ириней, и двери которого уже запечатали огромной восковой печатью.

Я посмотрел на часы. Они показывали 15-07 по московскому времени. В сей миг весь храм наполнился радостным и восторженным криком, зарницы продолжались, но уже родилось лиловое зарево - его вынес из Кувуклии Патриарх Ириней, его уже разносили во все стороны, и оно уже само отскакивало во все стороны, подобно ёлочным шарикам, и у многих сами зажигались пучки свеч, как сами зажглись лампады над входом в Кувуклию. Один шарик взлетел вверх и зажег свечи у монахов, разместившихся на втором ярусе ротонды.

Быстро разносилось пламя по храму, и вот уже горят свечи у меня в руках, я стою и смотрю на них, не в силах оторвать взгляд; мне и радостно, и страшно, я провожу Огнем по лицу, Огонь горячий, но он не жжет и не опаляет, он ласковый и сильный. От него не чернеют фитили у свечек до тех пор, покуда он не начинает обжигать, то есть, покуда он не становится таким же, как любой другой огонь на земле. - Е Бог! Е Бог! Е Бог! - крестятся и причитают за моей спиной украинки.

Я оглядываюсь - вид у них перепуганный, глаза сверкают. Кто-то зажигает свои свечи от моих. Человеческая река трогается с места и движется в сторону выхода. Я иду и несу перед собой Благодатный Огонь! Какое счастье!

Он уже делается горячим, мне кричат, что его надо тушить. Полицейские выступают в роли пожарных, гасят многим свечи из ручных огнетушителей. Лица у полицейских одновременно и сердитые, и растерянные, кажется, вот-вот, и они тоже станут креститься, приговаривая: «Е Бог!»

Мы выносим Благодатный Огонь на площадь. На площади - яркий солнечный день. Фитили на свечках начали чернеть. Огонь уже обжигает. Слава Тебе Господи! Свершилось!

ХРИСТОС АНЕСТИ! ХРИСТОС ВОСКРЕС! АЛЬ МАСИХ КАМ! Говорят, что в тот же вечер успевают привезти в Москву самолетом лампадки, зажженные от Благодатного Огня. А в Иерусалиме до вечера наступает блаженная тишина. На душе радостно и спокойно. С нами Бог, разумейте, языцы!

Наталия - прихожанка храма святителя Николая в Бирюлево, Москва

Около 11 часов утра в Храме остались, в основном, православные и все стали подбираться поближе к Кувуклии, надеясь там первыми увидеть чудо Божьего Огня. Мы остались в центре Кафоликона, между алтарем греческого храма и Кувуклией. Высоко вверху - купол Кафоликона, оттуда прямо в глаза смотрит строгий лик Спасителя. Из окошек купола над Кувуклией падают косые лучи солнца, пронизывая весь Кафоликон. Начинаем оглядываться на каждую фотовспышку - может быть это уже начало?

Но вот с ударами барабана, с шумом, свистом на плечах друг друга въезжают в Кафоликон арабские юноши. Они хлопают в ладоши, что-то скандируют - начинает один, все дружно подхватывают, скачут и так объезжают вокруг Кувуклии. В этом году их процессия не достигла такого размаха, как год назад, не было ни флагов, ни других политических атрибутов, и закончилась она спокойно и мирно - начался Крестный ход вокруг Гроба Господня.

Наконец в Кувуклию за Благодатным Огнем вошел владыка Корнилий. Двери закрылись. Началось ожидание: воздух сжался, шум утих, снова вспыхнул в надежде, что сполох - начало Огня, но Огня нет. Молишься, просишь Господа простить, помиловать род человеческий, дать еще время на покаяние. И вдруг капля падает на лицо, а затем в толпе раздается крик восторга и потрясения.

Огонь пылает в алтаре Кафоликона! Вспышка и пламя - как огромный цветок. А Кувуклия еще темная. Медленно, медленно, по свечам Огонь из алтаря начинает спускаться к нам. И тут громовой вопль заставляет оглянуться на Кувуклию. Она сияет, вся стена переливается серебром, белые молнии струятся по ней. Огонь пульсирует и дышит, а из отверстия в куполе Храма на Гроб с неба опустился вертикальный широкий столб света. Он то разделяется на такие же вертикальные лучи, то собирается в один огромный сноп света.

До нас уже дошел огонь из алтаря и наши пучки свечей пылают. Пытаюсь взять Огонь в ладонь и обнаруживаю, что он вещественный. Его можно трогать, в ладони он ощущается как материальная субстанция, он мягкий, не горячий и не холодный. Весь Храм залит огнем, все сияет. Дымом полно все пространство под куполом и в нем очень ясно виден вертикальный столб света над Кувуклией. Вдруг он поднялся и ушел вверх, исчез.

По требованию грозных полицейских гасим свои свечи, но сразу задуть их невозможно - у всех по 5-10 пучков. В Храме постепенно темнеет, остаются только лампады, зажженные от Благодатного Огня - до следующего года. Говорят, что кроме лампад на Гробе Господнем сами зажглись 2 лампады на Голгофе. Считается, что во время схождения Благодатного Огня все видят разное, каждый - свое. Но то, что огонь сошел сначала в алтарь православного греческого храма Воскресения Господня, подтвердил нам в день Пасхи хранитель Гроба Господня отец Пантелеимон.

Людмила, Волгоград

В полночь у Гроба Господня началось Богослужение, так называемый чин Погребения. В числе немногих счастливчиков я заняла место прямо напротив входа в Кувуклию и могла увидеть все священнодействие. После окончания ритуала служители Гроба Господня принесли большой кусок воска для опечатывания Кувуклии. В последние минуты перед опечатыванием мне удалось на коленях проползти в Кувуклию и приложиться ко Гробу Спасителя.

Незабываемый долгожданный миг! Вся моя греховная жизнь в один миг пронеслась передо мной. Чувство несказанного раскаяния охватило меня, от нахлынувших слез я ничего не видела перед собой, только ощущала не сравнимый ни с чем тонкий аромат, исходивший от крышки Гроба Господня, который будто вселял надежду на великое милосердие Божие ко мне, грешной...

Всю ночь мы провели в храме Воскресения в ожидании момента схождения Благодатного Огня. Храм заполнен до отказа. С трудом мне удалось протиснуться сквозь толпу и подняться на Голгофу. В центре - престол, множество лампад, лики святых справа и слева. Над престолом прекрасные иконы в человеческий рост. На иконах Божия Матерь и Иоанн Богослов скорбно взирают на распятого Христа с терновым венцом на голове. Под престолом серебряной звездой обозначено место, где был укреплен Крест Христов. На коленях приблизившись к престолу, со слезами прикладываюсь к звезде. О, святая Голгофа! Пусть твой образ навсегда сохранится в моем сердце, чтобы в минуты испытаний память о тебе помогла мне выстоять, не возроптать и не утратить благодарности Богу за все, что мне посылает для моего же спасения!

Незабываемая ночь! Храм гудел от множества голосов, молитв, славословий, сердца трепетали от радостного ожидания, уста непрестанно славили Бога. Ночь пролетела незаметно. И в наступивший субботний день свершилось великое чудо: в 14 часов местного времени сошел Благодатный Огонь!

Сияние Божественного Света было видно во всех уголках храма Воскресения! Голубые сполохи вспыхивали то там, то тут, выказывая в душе неописуемую радость. Особенно бурно выражали свой восторг православные арабы; сидя друг на друге, они громко скандировали: "Одна истинная вера - православная!"

Свеча от свечи - и вот Благодатный Огонь быстро распространяется по всему храму Воскресения. Везде факелами пылают пучки из связанных по 33 штуки свечей (в память о возрасте Иисуса Христа). Первые несколько минут Огонь не жжет, и в восторге я снова и снова трогала Огонь руками.

Радость моя достигла высшего предела, все люди вдруг стали мне родными и близкими, и я осознала, что мы все сестры и братья, дети нашего Небесного Отца! Погасив обожженные Благодатным Огнем свечи, славя Бога, в радостном воодушевлении люди расходятся по домам. Господи, благодарю Тебя за великое счастье быть свидетельницей этого чуда, за эту несказанную радость, выше которой нет ничего на свете!

Юрьев Юрий

Внезапно с противоположной стороны храма от камня Помазания понеслись крики, улюлюканье, свист. В пространство, отгороженное турникетами вокруг Кувуклии, ворвалась толпа молодых арабов. Часть из них сразу же взобралась на железные скрепы Кувуклии и на ее крышу. Эти стали приплясывать, хлопать в ладоши, скандируя. Другие же, сидя друг у друга на плечах, начали вокруг Кувуклии танец, напоминавший не то скачку на верблюдах, не то полет птиц (руки пляшущих были распростерты). При этом они били в барабаны и истошно кричали.

Полиция сразу же забыла про нас. Мы продвинулись ближе к Кувуклии. Давка прекратилась. "Алля, бисмалля!"- гремело под древними сводами. Арабы, потрясая руками, призывали присутствующих скандировать с ними. Но мы, как окаменевшие, смотрели на них, считая, что это мусульмане прорвались к Гробу Господню, творя какое-то непотребство. Наездники хрипли, на их место забирались другие и так же, до полной потери голоса, кричали. Арабские девушки, кто в брюках, а кто в юбках на Кувуклии отбивали в ладоши такт пляски, подзадоривая наездников.

Один молодой священник пояснил мне происходящее: "Нет, это не мусульмане. Это единоверные с нами православные арабы, которых в Палестине очень много. Только веру они исповедуют с присущим им темпераментом. Они как бы обращаются ко всем народам: правильность нашей веры Господь подтверждает низведением Благодатного Огня накануне православной Пасхи. Во что же веруете вы? Один год их решили не пускать к Гробу Господню, так и Огонь никак не сходил. Пришлось пустить сплясать свой танец. И огонь сошел".

После этих слов я по-другому взглянул на арабов. Сейчас, когда вспоминаю эту пляску, приходят на ум ветхозаветный Пророк Давид, скакавший перед Божьим ковчегом от избытка радости сердечной, и Мелхола, жена его, укорившая царя за "позорящую" его пляску и наказанная за то от Бога безплодием.

По прошествии часа еврейская полиция стала пытаться выдворить пляшущих от Кувуклии. Те, наконец, согласились покинуть пространство перед Гробом Господним. Новый гул, пронесшийся по храму, возвестил о движении хоругвеносцев с красными хоругвями. Они предшествовали Патриарху Иерусалимскому Диодору.

В тот год, ныне покойный, Блаженнейший Патриарх шел ко Гробу еще своими ногами. Окруженный священнослужителями и греческими гвардейцами в национальной форме, он медленно приближался к Кувуклии. Солдаты в красных беретах с трудом раздвигали толпу. Некоторые греки плакали, видя своего ветхого святого Патриарха. Тут рядом со мной опять оказался израильтянин Игорь. "Румыны мне все свечи растоптали",- посетовал он. "Слава Богу, сам цел",- сказал я и дал ему восковую свечу из своего рюкзачка.

Патриарх стоял перед самым входом в придел Ангела Кувуклии, но что там происходило, было не видно, так как на мраморных перилах у входа справа и слева стояли люди с кинокамерами и в упор снимали происходящее. Потом стало видно, что с Патриарха сняли облачение, и он встал перед дверями в одной длинной белой рубахе до пят - подризнике.

Покачнувшись, он вошел в Гроб Господень. Двери затворились. В храме погасили свет, вопли и крики прекратились. Наступило напряженное ожидание. Все, как по команде, стали тянуть руки с пучками свечей по направлению к Гробу Господню. Один румын поднял фотоаппарат, готовясь снять чудо.

Впервые в жизни мне не хватало двух глаз. Хотелось видеть каждую точку храма в отдельности: и круглое отверстие в центре купола, где проплывали облака, и крышу Кувуклии с замершими на ней арабками, и вход. Являлось тогда горделивое желание, чтобы огонь сошел на мои свечи, но пришла и отчетливая мысль о том, что по моим личным грехам огонь может не сойти, и вопрос этот решается только между Богом и мной, и нет никого вокруг. И я просил о помиловании.

Вдруг пронесся не то крик, не то вздох толпы - это в католическом пределе Марии Магдалины включили и выключили свет (официальный Ватикан не признает чуда схождения благодатного Огня). Опять ожидание.

И вновь свист и вопли потрясли ротонду. Семь лампад, висящих над входом в Кувуклию под картиной, изображающей Воскресение Христово, замерцали с огромной частотой голубоватым светом. Подумалось даже, может, это новый способ фотовспышки для ночных съемок. Потом увидел, как на одном из ярусов ротонды стоит Католикос иерусалимских армян в черном клобуке и держит пучок горящих свечей (ему огонь принесен был солдатом, принявшим его в одном из боковых окон Кувуклии).

Вот отворяются дверцы Гроба Господня, и, качаясь, с двумя пучками пылающих свечей выходит Патриарх. Его сразу подхватывают под руки. Лицо Патриарха бледно, как полотно подризника, и выражает изумление. Кажется, что он испытывает крайнее духовное напряжение. Блаженнейший Диодор 17 раз принимал благодатный огонь. Патриарха подводят к народу, и от его свечей люди возжигают свои. Пылающий круг начинает расходиться от кувуклии, но было видно, что вне круга там, и тут, на ярусах свечи уже горят.

Сам я зажег первый пучок у русского священника, стоящего позади меня, в то время, когда вал огня до нас еще не дошел. Пучок вспыхнул, как огромный факел бело-желтым пламенем. Оно испускало протуберанцы, извивалось и, кажется, даже ревело в руке, от него как будто исходило веселье.

Как-то, спустя годы, я решил показать моему другу, как горит пучок иерусалимских свечей. Дерзнул возжечь подаренный другу опаленный от Огня пучок (точно такой же был со мною в Иерусалиме) и был поражен - он еле горел. Но там, в Иерусалиме, я сразу провел снопом пламени по глазам, по лбу - оно не опаляло. Я зажег второй пучок в левой руке и провел им по правой стороне лица. Чувствую - борода припалилась. Благодатный огонь не опаляет несколько первых минут. Игорь показывает мне ладонь с черным следом копоти, тыкает в нее горящей свечей, кричит: "Смотри, не опаляет".

Множество людей, наполнявшее храм, превратилось в ревущее огненное море. Полицейские сбились в кучки с каким-то контуженным видом. Тут крики: "Тушите! Тушите!" - видно, огонь начинает опалять. Но не так-то просто потушить это веселое пламя. Потом наступило всеобщее братание. Кто - плачет, кто - кричит: "Христос Воскресе". Мы целовались друг с другом, с румынами. Слава Богу, все мы достояли, дожили до Огня. Достояли по-разному. И эта минута была в тот момент критерием оценки: "Господь всех нас любит и терпит. И все встретят второе Его страшное пришествие. И будет море огня". Будто мы все это пережили.

Ваше имя:

Ваш E-mail:

* Комментарий:

* Введите число на картинке:

* - поля, необходимые для заполнения